«Я верю в Бога, но я не верю в безумцев»

— Правда, что у вас в райдере есть пункт, согласно которому вы не выступаете на мероприятиях, проплаченных партией «Единая Россия», движением «Молодая Гвардия» и Госнаркоконтролем?

— Речь идет вообще обо всех партиях, о политических организациях.

— Но в 2008 году вы выступали в Челябинске на танцевальном фестивале Energy, где среди партнеров значились как раз ЕР, ГНК и «молодогвардейцы». Вы тогда сильно удивились, увидев со сцены их символику.

— Я ее не сразу заметил. Они где-то под потолком повесили баннеры. И именно после того концерта появился в райдере этот пункт, потому что для меня это недопустимо.

— СМИ сообщили, что на днях сотрудники правоохранительных органов из Пензы задержали вас сразу после концерта и отвезли в местное отделение Госнаркоконтроля для медицинского освидетельствования. Получается, в одном городе эта организация вас спонсирует, в другом задерживает…

— Обычная история для нашей страны. Люди занимаются борьбой непонятно с чем, и непонятно какими методами. Вместо того чтобы запрещать продажу медикаментов, которые используют для производства дезоморфина, лоббировать этот запрет на государственном уровне, они ищут жертв наркомании. Заниматься реальными делами они боятся, потому что там крутятся очень серьезные деньги. Страшно, что люди могут сделать с обычным, казалось бы, «Пенталгином», все рецепты лежат в свободном доступе в интернете. Меня лично это беспокоит и возмущает.

— Реально сегодня запретить в свободном доступе продажу, например, кодеиносодержащих препаратов?

— Есть обычная процедура, когда лекарству присваивается определенная категория. Надо заставить аптеки продавать такие медикаменты строго по рецепту. Я сам употреблял наркотики, знаю, как это покупается, как это все делается. Достать это может даже пятилетний ребенок. Мне страшно думать, что внутри у этих людей в аптеках, которые продают такие препараты, что это за животные.

Я понимаю — наркодилеры. Это аморальные люди, выродки, ублюдки, которых надо истреблять, сажать пожизненно. Но в аптеках — люди, которые обличены доверием, они надели белые халаты и продают такие вещества без зазрения совести. Они хуже наркодилеров. Я не призываю к радикальным действиям, потому что знаю, что это карается уголовным кодексом. Просто иногда накипает. У меня друг в Ростове умер от дезоморфина неделю назад. Понятно, что нет смысла винить окружающий мир. Но все это есть в свободном доступе, и я каждый год хороню по пять—шесть человек.

— Есть же программы, есть люди, которые борются с наркоманией…

— Да, мы имеем Ройзмана в Екатеринбурге. Есть безумцы, использующие радикальные методы, которые не работают. Они истребляют больных людей, употребляющих наркотики, а не тех, кто крышует наркобизнес. Нет социальных программ. Возьмите Штаты. Там есть действенные модели…

— Вы имеете в виду модель «12 шагов анонимных наркоманов»?

— Я с ней лично знаком, по ней выздоравливал. Ее эффект налицо. Работники ГНК относятся к наркоманам, как к животным. Понятно, что болезнь меняет личность, превращает человека в страшное создание. Но это как в семье. Кто виноват, что Коля употребляет наркотики — папа или мама? Виноваты оба. В переломный для страны момент все употребляли: и хорошие, и плохие, и те, кто разваливал страну, и те, кто за нее боролся. На нас всех лежит не вина, а ответственность. Давайте скажем: «Мы ответственны за всех граждан нашей страны», будем придумывать социальные программы, строить коммуны. Те, кто говорят, что выхода нет — либо дилетанты, и их надо увольнять, либо наглые вруны.

— Сейчас избавлением от наркотиков в основном занимаются протестантские церкви и РПЦ.

— Я знаком со всей этой системой, — перебивает Василий Вакуленко. — Наркомания — хронически неизлечимая болезнь, признанная мировым медицинским сообществом. Просто болезнь! У нее есть социальные проявления — преступность, криминал. Вот и все. Верой в бога не вылечить. Бог помогает там, где человек бессилен. Я верю в бога, но я не верю в безумцев. Человеку, чтобы выздороветь нужно восстановить все сферы жизни. А тут пастор говорит, Господь тебя исцелил, встань и иди. Это богохульство и перекладывание ответственности с себя на бога. Если ко мне кто-то обратится, я подскажу миллион вариантов. Это, естественно, затраты, финансирование, но мы же говорим о людях. Куда девают деньги «Газпром», металлургические заводы? Если кто-то захочет спасать страну, а не зарабатывать очки, я готов помогать. Не ради денег, они у меня и так есть. Какие-то посторонние люди строят баскетбольные площадки. Вы что е…нулись совсем? Зачем нужны наркоманам баскетбольные площадки? Они представляют, что наркоман поиграл, увидел, бл…ть, перспективу в спорте, и его отпустило. Да это фейк! К сожалению, мы пока очень далеки от западных концепций по реабилитации наркоманов.

— Возвращаясь к ситуации в Пензе, вас же там пять часов держали?

— Да, потом, правда, от лица ведомства принесли извинения и благодарность.

— Кажется, для Пензы это не первая акция, там еще запрещали продажу дисков группы CENTR, участники которой читают о любви к наркотикам. Как и ваше «альтер эго» Ноггано, кстати.

— До сих пор запрещают продавать и CENTR, и Ноггано. У людей есть свойственная манера вырывать слова из контекста. Давайте возьмем «Морфий» Булгакова, вырвем из контекста все литературные моменты, оставим момент употребления и запретим его. В фильме Тарантино «Криминальное чтиво» давайте уберем всю замечательную игру актеров, всю красивую съемку, оставим момент, где девушка нюхает вместо кокаина, героин. Запретим его. Вырывание из контекста — характеристика умственной слабости. Когда нас принимал реальный спецназ, будто мы ОПГ, у меня это вызывало агрессию. Маски-шоу вместо того, чтобы идти на встречу людям, которые знают об этом все, поют о том, как жили и живут. Я лично у милиционеров покупал наркотики, у меня нет иллюзий ни малейших. Вместо того чтобы подумать, что мы можем сделать, без лозунгов, флагов, транспарантов. А так это вызывает злость и тоску. Тебя травят. Вот у обычного человека: с одной стороны бандиты, аферисты и тому подобное, с другой коррумпированная власть. Это чревато серьезными проблемами. В той же Германии — все эти мюнхенские бунты. Или Египет — разруха, нищета. Люди от безумия, от обиды, от безысходности выходят на улицы.

«Моя жизнь — моя библия, песни это заповеди, которыми я делюсь»

— Вы в шутку говорили, что боитесь людей в погонах, и этот страх достался вам в наследство от дедушки.

— Ну, мне 15 лет было, я выпивал, но не занимался какими-то грязными делами. Ко мне на улице подошли два милиционера, и просто убивали меня три часа, ночью. Поэтому у меня, мягко скажем, к ним напряжение. К людям, которые тыкают мне ксивой, пытаются озадачить какими-то нелепыми вопросами. Я свои права знаю, поэтому легко вступаю с ними в полемику. Мне кажется, что 70 процентов нашей страны, если еще и со дня рождения кто-то идет, и немного «подшофе», при виде милиционеров пытается взбодриться. Не потому что боится штрафа, а потому что боится огрести. Это наш менталитет такой.

— Вы как-то сказали, что «не нужно превращать милицию в черносотенцев и карающих опричников». Закон о полиции, он может что-то в этом плане изменить?

— Если не повысится качество полиции, мы можем столкнуться с кошмарным беспределом. Кто читал принятый закон, понимает, что там делай, что хочу, а если кого-то зацепил, то извините. Ориентируясь на то, что происходит в прокуратуре — это крышевальщики игрового бизнеса в Подмосковье, то, что происходит с милицией в Краснодаре. Это люди, которые потеряли не то, что совесть, они чувство реальности потеряли. Если зам генерального прокурора говорит о своих коллегах, которые обвиняются в крышевании, что его ведомство это все расследует и даст этому правовую оценку. Бл…ть, получается, прокурор будет следить за своими прокурорами, они сами в прокуратуре проведут расследование, и прокурор прокурорам даст правовую оценку! Есть фотографии, где его сотрудники целуются в десна с этими воротилами игорного бизнеса, но этого недостаточно. Их связь надо еще доказать и дать этому правовую оценку. Твою мать, да что ж такое?

— Вы и Noize — первые рэпперы страны, которые «по—взрослому» заговорили о социальных проблемах. И это в музыке быстро стало своеобразным трендом. Раньше тинэйджеры читали про «хасл» и мнили себя гангстерами.

— Мы этот «хасл» выжигали каленым железом…

— Теперь поют о чиновниках—коррупционерах. Вам не смешно за этими процессами наблюдать?

— Вот видел новый клип у Dino MC на песню «Гражданин Р», смотри даже название запомнил.

— Dino MC давно «юзает» все инфоповоды, для написания песен.

— Юзает, да не вывозит. Ты понимаешь, в чем здесь дело? Я борюсь за то, чтобы любая рэп-музыка, даже поющая о любви, была честной и опиралась на личность исполнителя, которого знают, верят ему и понимают. Это принцип рок-н-ролла, без этого не может быть доверия. Артист может спеть о любви, как Джон Леннон так, что песня перевернет мир. А на самом деле может и хорошо, что пишут социальные песни. Люди запарятся, откроют для себя новую информацию. Рэп всегда делился на этапы: он был «хасл», потом уличным, потом будет еще каким-то. Я спокойно чувствую себя при любых рэп-режимах.

— Вы много рассуждаете о политическом строе, говорите о прогнившей системе. Часом политическую карьеру делать не собираетесь?

— Я хочу быть гражданином своей страны, патриотом. Я много на себя не беру, не призываю лезть на баррикады. Просто озвучиваю свою позицию. У меня есть возможность уехать из своей страны, бросить все к чертовой матери. Но я без этой земли не могу, она лучшее, что я встречал в своей жизни. Я хочу жить здесь, хочу, чтобы мои дети жили здесь. Гражданин — это человек, который понимает русский язык и считает эту землю родиной. Неважно, какой он национальности. Как в Америке. Готов принести себя в жертву в случае чего, готов соблюдать законы, значит ты гражданин и патриот.

— Все эти ваши слова похожи на гражданскую проповедь. Получается вы такой рэппер-проповедник?

— Я просто говорю о том, что думаю и во что я верю. По факту я за каждое свое слово могу подписаться тысячу и один раз. Я что, призываю к каким-то страшным вещам, лицемерю, пою об одном, а живу по другому? Хотя может я и проповедник. Моя жизнь — моя библия. У меня есть заповеди, которыми я делюсь .

«Сысоев и Дробототенко — русские «рейнджеры»

— Вы со своим коллегой, рэп—артистом и другом Купэ, озвучивали мульсериал «Гетто» — этакую социальную сатиру на американскую культуру и межрасовые отношения, где среди главных героев были чернокожие рэпперы. Вот если бы в России мультик такой делали, то о чем бы он был?

— О том же. «Гетто» — очень тонкий сериал. Один из моих героев, Дядюшка Рукус — черный, который презирает черных, называет их собаками и мразями, и боготворит Рейгана, который был известным расистом. Это сатира. Вот мы с Вадиком (Купэ) постоянно снимаем сериал на iPhone. Надо, кстати, снять сегодня серию, — обращается Василий к своему другу, который листает фотографии на все том же iPhone. Купэ кивает. — Так вот, — снова вступает Баста. — Вначале сериала идет закадровый голос: «После реформы в милиции было создано специальное подразделение — охотники за головами, русские рейнджеры, Сысоев и Дроботенко, обычные люди в сложных условиях». Короче сериал про двух идиотов, которым государство доверило ездить по стране и искать преступников. Я — Сысоев, Вадик — Дроботенко. Ни одного преступника не поймаем, потому что наши герои идиоты.

— В вашем клипе «Калифорния» снялись голливудские актеры — Кэри—Хироюки Тагаво (Шан Цунг из «Смертельной битвы») и Оливье Грюнер. Как вы на них сумели выйти?

— О, Оливье Грюнер, мы все не могли с Вадиком вспомнить, как его зовут. С клипом — все было по-обычному, когда к нам подходят фанаты, которые отзываются на мою проповедь. Мы были в Нью-Йорке, к нам подошел казах Эркен, говорит, хотите, я вам клип сниму, мы сказали — давай. Подключился к нам ди-джей Пушкин, очень хороший пацик, тоже живет в Нью-Йорке. А он работал в фирме Canon — у него был полный кейс линз, ламп, других примочек. Приехали в Бруклин, стали снимать и Эркен говорит, хотите, Тагаво прилетит? Мы думали, шутит. Пошли в ресторан пиццы поесть, раз Тагаво заходит. «Калифорния» была сделана в стайле старых видеокассет. Тагаво красавчик, он мне подарил шляпу, а я ему кепку с цифрами 228. Эркен, кстати, боевики снимает с каратэ, то, что мы любим.

— Надо будет еще Саб-Зиро снять, — влезает в разговор Купэ.

— Ага, что-нибудь для Нинтендо (еще одно альтер-эго Василия Вакуленко, альбом которого почти записан) с ним снять. Мы просто снимали клип для Нинтендо на песню «Отмели», там у меня был парик с длинными волосами, я как Стивен Сигал руками махал. Можно на сайт зайти, там выложен очень крутой трейлер со съемок.

— В Америке очень серьезно развита борьба с нарушениями авторского права. В России тоже решили бороться, но своими методами. С подачи главы фирмы грамзаписи «Никитин» Алексея Никитина правоохранительные органы возбудили уголовное дело за нарушение авторских и смежных прав на некого парнишку, который выложил «Вконтакте» какие-то песни. Сейчас ему грозит до шести лет лишения свободы. Как вам такой метод борьбы?

— Это как с наркотиками, мы говорим о следствии, а должны бы говорить о причинах. Я вот благодарен одному товарищу из Ростова, он работает в ОБЭП, он помогал нам истреблять пиратскую продукцию. Мальчику шесть лет давать — да, это беспредел. Это как статья 228 — символ абсурда нашей судебной системы. Люди, которые торгуют наркотиками и крышуют этот бизнес, остаются на свободе. А те, кто употребляют, за «пятку» могут уехать на пять—семь лет в места. Не столь отдаленные. Безумие какое-то. Так и с социальными сетями. Я сам сливаю в Интернет треки. Это способствует популяризации исполнителя. А вот, что касается хозяев сайтов, которые шьют «мою» одежду, и этот левак продают на портале — таких нужно сажать. Так будет честно. Мы находим руководителей подобных сайтов и пишем им, чтобы приняли меры по удалению контрафакта. Пишем всего три уведомления, потом действуем. Без обид. Ты хочешь меня поиметь, а когда к тебе приезжает милиция, говоришь, что ты узник совести? Странно! Заканчивая тему с сайтом «Вконтакте», может быть их руководству нужно брать с каждого артиста разрешение на размещение треков на их аудиосервисе? Так будет честно. Устраивать погоню за головами не нужно… Блин, мне нравится слово «проповедник», у меня новая кличка будет проповедник, — смеется Баста. — Кстати, я знаю все заводы, где печатаются контрафактные диски. Если сотрудники правоохранительных органов не могут их найти, чтобы арестовать пиратов и все там к еб…ням сжечь, то я могу дать адреса. Так и напишите: проповедник может дать вам информацию.

«Самое сложное в конце жизни — признать свой путь фальшивым»

— Оценивая сериал «Школа», вы сказали, что понятие «молодежный протест» возникает из-за того, что родители говорят о жизни одно, а она оказывается совершенно другой. Родители говорят, что так делать нельзя, а сами так поступают. Для вас, как для отца своей дочери, эти слова являются постулатом? Вы не будете рисовать для дочери иллюзорный мир, чтобы ее от чего-то оградить?

— Ей всего год, она уже столкнулась с реальностью. Мне лично родители рисовали иллюзорную реальность, но меня это не сломило, я был наглым и хитрым. Я понял правила игры, к сожалению это меня где-то подскурвило. Мне было десять лет, и я увидел, что все не так, что все фейк, матрица. Родительский мир — он лучше, чем есть на самом деле. Если я не превращусь в старого пердуна, в нудного деда, в которого постепенно превращаюсь, как и все взрослеющие люди, то я постараюсь рассказать дочери правду о мире. Хотя какой он на самом деле? Противоречивый, это движущая сила, взрыв атома — это и есть противоречие. Если бы все было классно, я бы сидел в Тибете, или в центре Москвы в пятидесятикомнатной квартире, которые бы были у всех, и не парился. Я спокоен за ребенка, то, что я смогу сделаю, а то, что не в моей власти — сделают высшие силы, которые всем руководят. Я за правду, за прощение и за покаяние. Не в смысле исповеди, а в том, как у Лунгиной в «Подстрочнике», что самое сложное для человека, пройдя жизненный путь, признать, что он был фальшивым. Сказать — я был не прав, самое сложное. В этом и есть дзэн. Нормальная проповедь, да?

ссылка на материал