Вопрос: — Я вообще почему завел этот разговор о подростках. Сейчас же много спорят о том, что вот, дескать, за Путина так или иначе голосуют десятки миллионов — и надо с ними как-то разговаривать. Понятно, что условные бюджетники, для которых поет Стас Михайлов, — это не твоя аудитория. Но условные студенты из Липецка, которые за 500 рублей едут на митинг, — твоя. И ты, по идее, с ними говорить можешь. И язык твой, кажется, так устроен, чтобы он был этим людям понятен.

— Я думал об этом, конечно. Мне всегда было интересно, чтобы меня понял каждый. Чтобы непростые вещи были изложены максимально простыми словами. Знаешь почему? Я видел, как это работает на Арбате. Когда мимо проходит человек, который вообще не знает, кто ты, ему насрать абсолютно. И вдруг он что-то слышит, что заставляет его вслушаться, проследить за мыслью. В рэпе, как правило, длинные треки, быстрые тексты. Люди стремятся к трехэтажным рифмам. И даже когда они не сбиваются, само это нагромождение фонетическое порой просто мешает человеку правильно разделить предложения на слова. Это очень хорошо понятно, когда слушаешь зарубежную музыку. Есть английские песни, составленные из очень простых слов, которые понятны всем, — такой интернешнл. А в рэпе очень часто люди заигрываются. Я подготовленный слушатель, я готов следить за мыслью, но я понимаю, что если этот чувак выйдет с микрофоном на улицу и вальнет этот текст, вряд ли много кто остановится, чтобы понять, что он хочет сказать. Понимаешь, для большинства рэперов то, что я делаю, звучит слишком просто. Но это сознательный ход. Не в том, конечно, смысле, что я свои мысли распутываю, чтобы было попроще. Нет. Это просто... Вот Высоцкий чем интересен, например? Ему Бродский, когда они встречались в Нью-Йорке, кажется, сказал: «Володя, все зае...сь, но не надо рифмовать «кричу — торчу». А я считаю, что надо. Что это нормально, если ты Высоцкий. Если ты выходишь и говоришь о важных вещах простыми словами. Этим он и был крут — и для меня это ориентир во многом.

поэтому я вас ненавижу