Они были, как два волчонка,
Из общей тарелки ели,
И считали обреченность единственной модой,
Свободой - бедность, приходы - музой,
Своих любимых - суками,
И эту долбежку единственной музыкой,
Были вечно не причем и вечно под чем то,
Писали песни за трущобы в разных оттенках,
Богатым быть позорно в этих кругах,
Ведь дело не в деньгах, дело в идее,
Нахуй мажоров!
Каждый выходной, энергетической волной,
Сносил музон шальной,
Стоя напротив он ему лечил:
«Я буду, братик, до конца с тобой»,
Смотрел в глаза, там сомнения нету ни ноты,
Потом не мог пересчитать с кем он гулял и пил,
Делал больше, но только прибавлялось сил,
Чтобы сделать больше еще,
Но он то помнил, как впервые было все хорошо..

У них не будет ломок от этого дерьма,
Просто они станут убогими и сойдут с ума,
У них не будет грусти по этой теме,
Они рады бы грустить,
Но грусть съебалась вместе со всеми,
Так что давайте потусим,
Зубы свои, кости свои разбросаем,
И подарим сердце,
Все на свете - химия, давай мути!
Ведь от нее уже не деться никуда никак..

Они были, как два волчонка,
Так один, все таки второго простил,
К окончанию срока,
И взял протокол скомкал:
Нет, не он меня всучил,
Он так не мог, я же помню его в тот кон,
Когда мы были никому не нужны,
Пылало пламя диким рэйвом,
Мы лежали под ботинками жлобов при рейдах,
Я не поверю никогда, что это он,
Зачем? И где он сам?
Не забыл ли, как мы шли к мечте?
Другой, тем временем, на реабилитации,
Мажоров нахуй!
Но ведь исправиться всегда есть маза,
Он был такой же безалаберный, как тот,
Но вместо совести была заботливая мама,
Каков из этого итог?
Подох, что тот, что тот,
От них ни памяти, ни толку,
Все дело в том, что в серой стае волков,
Они думали все легко,
И были, как два волчонка..

У них не будет ломок от этого дерьма,
Просто они станут убогими и сойдут с ума,
У них не будет грусти по этой теме,
Они рады бы грустить,
Но грусть съебалась вместе со всеми,
Так что давайте потусим,
Зубы свои, кости свои разбросаем,
И подарим сердце,
Все на свете - химия, давай мути!
Ведь от нее уже не деться никуда никак..